Нокаут в зале Калужского суда

Во вторник, 6 августа в Калужском районном суде состоялось предпоследнее заседание суда по делу Юрия Кондратьева, экс-министра здравоохранения Калужской области, экс-главного врача экс-городской детской больницы.

Заседание было посвящено прениям сторон и поначалу не предвещало никаких особенных сюрпизов.

Судья Евстигнеев М.Г. объявил о начале прений и предоставил слово стороне обвинения.

Прокурор Козлов Г.Л. зачитал обвинительное заключение, суть которого сводилась к тому, что обвиняемый Кондратьев виноват в грехе карьеризма, протекционизма и наплевательского отношения к федеральным деньгам. Несмотря на то, что в действиях Кондратьева следствие не смогло найти материального корыстного умысла или личной материальной выгоды, обвинение предложило лишить его свободы на три года с отбыванием наказания в колонии общего режима.

Адвокат подсудимого Оксана Аксенова выступила с ответной речью, в которой языком сухих цифр и статей федеральных и областных законов показала, что ее доверитель не повинен ни в одном из обозначенных прокурором грехов и заслуживает полного оправдания.

В стандартной ситуации после этого обмена официальными речами и взаимными комментариями к ним стороны отдают себя на волю суда и тут уж как кривая вывезет. Знающие люди говорят, что если решение сформировано заранее и существует команда свыше «мочить», никакие сухие цифры не помогут. А если есть сигнал сверху «не лютовать», то даже и виноватый может выйти из зала суда невиновным.

Не могу сказать, что судья Евстигнеев произвел на меня впечатление человека, готового следовать каким-то там сигналам. На мой непосвященный взгляд, заседания он вел вполне объективно, даже несмотря на ряд странностей, уже упоминавшихся в прошлом материале из зала суда и связанных с приобщением тех или иных материалов к делу или допросом тех или иных свидетелей защиты.

И, тем не менее, предположить, куда склонится чаша весов калужской Фемиды после достаточно формальных выступлений обвинителя и защитника, было практически невозможно. Во всяком случае мне.

Следуя порядку ведения судебного заседания, судья предоставил слово второму адвокату Юрия Кондратьева Владимиру Макееву и предложил закончить прения до обеда. Однако адвокат Макеев, сославшись на необходимость более полного раскрытия своей позиции, выразил пожелание выступить после перерыва на обед. Получив согласие стороны обвинения, судья объявил перерыв в заседании и его участники покинули зал.

А вот после перерыва случился настоящий перфоманс.

Адвокат Макеев выступил с речью, достойной большей аудитории, чем та, что собралась в зале заседаний. Он не стал останавливаться на цифрах и датах и почти все свое выступление посвятил морально-нравственной стороне дела. Речь защитника началась стихотворением Игоря Шкляревского «Сицилийская роза»:

Я забыл рассказать,

как путями окольными

запах утренней розы

смягчил приговор.

Мимо сада цветущего

шёл прокурор,

о, счастливая мать…

Затем Владимир Макеев, восхитившись запахом созревающих яблок на улицах Калуги, задал первый вопрос, который я расценил как перчатку, брошенную в лицо обвинению. Он поинтересовался, какими же помойками должен был ходить по Калуге и следователь Звягинцев, и прокурор, чтобы требовать трех лет лишения свободы для невиновного человека?

По всей видимости, подобный старт удивил не только прокурора Козлова, но и судью. Во всяком случае, государственный обвинитель счел за лучшее не отвечать на выпад защитника, а судья заинтересованно ожидал продолжения речи.

Адвокат перешел к фильму «Золушка» и, подробно обрисовав его основной сюжет, с особой тщательностью остановился на развязке, где король (Э.Гарин) произносит следующие слова:

«Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу – большой, а сердце – справедливым»

Прокурор в этот момент откровенно заскучал, а судья, по-моему, потерял нить линии защиты, не решаясь однако прервать адвоката в целях ее уточнения. Адвокат Макеев продолжил речь рассказом о своих дедушке с бабушкой, живших в 40-е годы в Боровском районе Калужской области и испытавших на себе все «прелести» советской колхозной морали. Попутно защитник сравнивал методы работы следователя Звягинцева с методами работы НКВД, а колхозное собрание с областной прокуратурой.

И вот тут, когда сторона обвинения уже поверила в беззубость защиты, был нанесен мощный удар в солнечное сплетение. Адвокат заявил о том, что и следователь Звягинцев, и поддерживающая его обвинение прокуратура прямо лоббируют интересы фирмы «Стомакс», представитель которой некто Серкеров дал ряд показаний против Юрия Кондратьева. Удар был неожиданным и прокурора аж подбросило из кресла. Он заявил протест на обвинения в лоббировании, который был, внимание (!!!) отклонен судьей Евстигнеевым.

Без передышки адвокат наносит еще один удар. Он оглашает информацию с сайта прокуратуры Алтайского края, из которой следует, что фирма «Стомакс», убеждавшая и суд и стороны процесса в том, что она готова была в 2009 году поставить в Калужскую область компьютерный томограф по цене 55 млн. рублей, обвиняется в мошенничестве при поставке в том же 2009 году аналогичного томографа в алтайскую краевую больницу (держитесь), за 150 миллионов рублей!

Затем, проявляя видимость гуманности, адвокат дает обвинителю отдышаться и вновь переходит к морально-нравственным аспектам дела, завершив свою речь словами, характеризующими его подзащитного в самых высоких тонах.

Прокурор, еще не оправившись от болевого шока, тем не менее, реагирует на речь Макеева достаточно легкомысленно. Он оценивает ее, как не имеющую отношения к предъявленным обвинениям, не содержащую никаких фактических и доказательных возражений прокурору и носящую литературный, эмоцональный характер.

Ах, говорит защитник Макеев, вы хотите доказательств? Извольте. И завершает заседание суда, отправив обвинение в глубокий нокдаун. Его заключительная речь насыщена точными цитатами из показаний свидетелей, цифрами, фактами грубейших процессуальных нарушений, противоречиями в материалах следствия, несоответствием показаний свидетелей обвинения, данных им на допросах и в ходе судебного следствия.

Уже в середине этой речи государственный обвинитель, пытавшийся что-то записывать в целях последующего ответа, собирает свои записи в портфель и замирает вплоть до завершения судебного заседания.

Вне зависимости от того, какое решение примет суд, могу сказать, что в этом бою, по моему мнению, однозначно победила защита. И еще. Раньше такие прения я видел только по телевизору. И думал, что в реальной судебной практике они не существуют. Во всяком случае в Калужской области. Рад, что ошибался. Спасибо за это Владимиру Валентиновичу Макееву, московскому адвокату с калужской родословной.

Источник: http://reporter40.ru/